Я увидела их вместе, таких непохожих по внешности, возрасту, темпераменту. Тот, что старше, Василий, опирался на палку, был полноват, улыбался и что-то говорил, постоянно обращаясь к юному спутнику. Иногда даже казалось, что он это делал нарочно, чтоб того растормошить: «А помнишь Сонату? А Бес? Он с тобой вместе пришел? Ты давно его видел?».
«Давно, еще до того, как меня затрёхсотили», - отвечал его товарищ, как бы возвращаясь из своих мыслей. Думаю, воспоминания в его голове крутились яркие... А вспомнить Егору (так звали младшего) было что.
Разница в возрасте в двадцать лет чувствовалась, но она проявлялась именно в заботе. Василий, напоминал мне орла, прикрывающего своего птенца, но не желающего, чтоб тот заметил. Когда мы познакомились, я спросила у ребят их позывные и очень удивилась своей интуиции. Позывной у Егора был точный – «Орлёнок».
Мы долго разговаривали с совсем молодым парнишкой, и у меня в голове как-то не угадывались слова: парашютно-десантные войска, штурмовые группы…
Егор отслужил срочную, вернулся домой и мог бы заняться мирным делом. Но однажды в интернете увидел фото аллеи погибших детей в Донбассе, послушал интервью с их родителями и просто не смог остаться дома.
Маме сказал, что поехал к девушке, а сам был уже в части. Кстати, девушка ждать не стала – сказала, что с войны приходят калеки, а ей это не нужно.
– Женская поддержка, конечно, нужна, но никто не поддержит тебя так, как мама, как боевые товарищи и как вера в Бога, – говорит Егор без всякой обиды.
Когда-нибудь к этим трем составляющим обязательно добавится и женская любовь и верность. Василий, хлопая парня по плечу, смеется: «Мы еще все на твоей свадьбе погуляем».
Ребята говорили мне, почему идут сегодня мужчины на войну:
– У всех свои причины. Но большинство - из патриотических побуждений. А кто-то хочет себя найти. Есть те, которые приходят поправить материальное положение, но даже в этом случае они воюют уже не за деньги. Воюют за Родину. Это однозначно, –рассказывали они.
Я смотрела в эти молодые, но мудрые, искренние глаза и понимала, что ребята не врут: именно за Родину они уходили сражаться.
Поход «за ленточку» кто-то называет «заходом», ребята говорят «накат». Таких «накатов» у Егора уже немало, но он помнит свой первый, когда не просто выжил, а поверил в то, что товарищи своих не бросают, и своих не оставляет Бог. И еще: всё можно простить, кроме предательства.
Вот что рассказал Егор:
– В деревню Крынки (херсонское направление) нас отправили группой в двенадцать человек: четверо наших и ребята из соседнего полка. Я шел третьим. Вторым - мой товарищ, первым - командир (позывной «Богатырь»). Нам сказали, что справа в пятидесяти метрах от населенного пункта должны быть наши. Всё оказалось не так. Товарища убили на глазах. Я поднял руку и закричал: «Свои!», – но получил сильный удар в спину. Меня развернуло, я упал. Была мысль, что всё закончилось так быстро. Я попробовал пошевелиться: руки, ноги работали, а боль утихала – пули прошли по касательной и застряли в бронежилете. Зато стало понятно, что рядом не свои. Ребята, что шли за нами, повернули назад. Может, испугались. Не знаю, как бы я на их месте поступил. У них была возможность спастись. Мы с командиром остались вдвоем. Командир тоже рядовой, но у него накатов было много. Он отстреливался, прикрывал меня, когда я полз к нему. Вдвоем мы немного отсиделись, но по нам начался перекрестный огонь – из леса и из домов. Нужно было спасаться. Через дорогу – остатки деревни Крынки, но ту дорогу нужно еще перейти. Нас стали прикрывать ребята из другого полка. Получилось добраться до развалин дома, но я зацепился броником в крыше. Было ощущение компьютерной игры: прохожу одно препятствие, а на пути уже другое, более трудное. Холод прошелся по всему телу – рядом со мной упал дрон. Он не взорвался, но это могло произойти в любую секунду. Вот тогда я впервые перекрестился с большой надеждой. Раньше я не верил в Бога, но сейчас просил Господа не оставить меня, дать возможность выжить. Я откинул руками от себя дрон и провалился в подвал. Через пару секунд раздался взрыв. Нет, это не была удача или везение. Это была рука Бога. Я попросил, и Он помог. Сегодня я могу сказать, что я не просто верю в Бога – я верую!
«Орленок»... Егору очень подходит этот позывной. Молодой, можно сказать даже юный, но какой у парня стержень внутри. Ему пришлось пережить тяжелую контузию. Внешне это не видно, но сознание не отпускает тот страх, что пришел после случившегося.
Сегодня Егор и Василий ждут решения медицинской комиссии. Егор мне сказал: «А знаете, какой мой самый большой страх? Я боюсь, что мне не разрешат вернуться туда, за ленту, к друзьям».
Всем и всегда было понятно, что боевая дружба самая крепкая. Примеров много. И Егор мне рассказывает свой.
Это было обычное дело. Он лежал в лисьей норе, забросанной ветками. Так называют маленький окоп, где умещается один человек. Рядом в таких же «норах» находились его товарищи. Почему «птичка» заметила именно его? Ну, так получилось. Мины накрыли плотным тихим шквалом. Польские мины летят неслышно. Тем и страшны. О чем он думал в тот момент? Был ли страх? Он говорит, что нет, страха не было - когда «клинит» адреналин, страха не бывает.
Егор лежал и думал: быстро всё случится или нет? Почему так рано? Ему еще только двадцать. Но у него были три составляющие его жизни – вера в Бога, в маму и в товарищей. Он не ошибся в своей вере. После резкого взрыва, произошедшего совсем рядом, он потерял сознание. Очнулся в пункте эвакуации. Товарищи вытащили его, почти двухсотого, когда он был практически «на нуле». Привели в чувство, и вот здесь его охватил настоящий страх. Этот страх иногда еще возвращается, но он пройдет, ведь у него есть мама, папа, боевые друзья, а я просто уверена, что появится и женщина, умеющая ждать, любить и верить.
Мы общались почти пять часов. Говорили о многом. Ребята рассказывали, что война – это целая жизнь с ее работой, заботами, страхами, разочарованиями, юмором. Что страшнее всего на войне, когда стреляет танк, и не потому, что убьет, а потому, что нечего будет хоронить.
А еще на войне все герои, независимо от того, на какой линии воюют, и понятие «Родина» здесь очень острое. Каждый хранит у себя что-то дорогое. Василий достал из рюкзака совсем маленького, много раз стиранного тигренка. У него дочка и сын, и дочь его часто спрашивает, спасает ли папу тигрёнок? Конечно, спасает, он его берет даже в бой. У каждого есть свой талисман, связывающий его с мирной жизнью, - тигренок, поросенок, платочек. Не важно. Важно знать, что тебя ждут. А этих ребят ждет вся страна.
Я думала: если б я была скульптором и мне бы поручили ваять монумент нашим героям, то я создала бы фигуры трех солдат разного возраста. И самого молодого я слепила бы таким, как Егор – «Орлёнок». Вспомните песню с таким названием на стихи Якова Шведова, написанную в прошлом веке, где есть слова: «Меня называли Орленком в отряде, враги называют Орлом». Орлята вырастают, и их крылья спасают мир.
Автор: Татьяна Воронина.
Фото предоставлено автором публикации.
